Александр Тумаха (1981 г.в.)

Десант без парашютов.

За свою жизнь, сколько гарнизонов не поменял, в скольких местах не перебывал, но такого «монстра» как в Киевском общевойсковом не видывал... Речь пойдет о Столовой. Да-да, о курсантско-солдатской столовой. Практически везде, в войсках, они одноэтажные, а вот тут в училище она с фасаду якобы трёхэтажная, а «с заду» - четырех... Обойдешь её вокруг, опять, спереди - трех, а станешь у неё «с заду» - четырех. Уклон - называется. А перед ней - Михал Васильич Фрунзе в виде памятника по пояс, в накинутой шинельке на плечо да с протянутой рукой, в которую на каждый выпуск стакан граненный с водовкой вставляли выпускнички, да на шинельке чугунной хлястик отпиливали...
Традиции, господа-с, традиции...Так вот...

Взвод курсантский, заступая в наряд по училищу, делился пополам... Одни - в караул, а остальные - «на кухню»... Кто отдыхать перед караулом-нарядом, а кто и «на картошку»...

«Первый пост» - первый курс - почетная обязанность, краса и гордость, Боевое Знамя... Будь оно неладно, кощунство - согласен... но вы сами постойте по стойке «Смирно» два часика... «на постаментике», не шевелясь.

Глазами только влево вправо луп-луп, как манекен в витрине... до вечера. А а вот после, когда никто не видит, автомат - «на пьедестал», и поразмяться можно... Бывало, меняешь часового, а он «на четырех костях», ничего не соображая ... задумавшись. Вот и отношение к нему (Знамени) - соответствующее, поспрошайте у тех, кто на «главном» посту стоял...

Сон, только сон и постоянное чуство голода - движущая сила любого курсанта-первогодка...

Свой первый караул вспоминаешь, сразу непроизвольно вздыхаешь - двадцать минут сна, остальное - охрана поста и изучение уставов...

И сейчас, после стольких годков жития-бытия помнишь - сколько согласных и гласных в «Присяге». Сколько глаголов в статье: «Часовому запрещается (13)...», «Какова длина цепи караульной собаки?..», какой должна быть «цепочка от бака с водой к кружке (оборудуются фонтанчиками)»...

Училище наше не хухры-мухры, а командное - понимать надо.

Дежурный по столовой, обычно командир отделения, и «бригада» его 10-12 человек сразу после занятий или на последней паре «линяют» в овощерезку и «наяривают» глазки на клубнях до посинения... под бдительным и неустанным оком прапорщика Гунько - начальника столовой (пр-к Гунько - легендарная личность в училище, каждый выпуск молодых офицеров своим долгом считал «прокатить» его в грузовом лифте столовой (объём лифта = 1 куб.м) за его «сдачу» нас, курсантов, старшим начальникам... На 25-летие выпуска, к своему изумлению, судьба опять столкнула с ним нос к носу. Под 80 ему уже-еще..., но до сих пор бодр и жизнерадостен). И если не дай бог, кто-то из наряда посмеет хоть одну картошечку «зашвырнуть» не в бак, а еще и «кубиком» её бедную нарезать..., то первый кандидат на «ковер» - вплоть до начальника училища. А её на нашу душу, по полтонны выдают... по нормам довольствия.

За противень жареного «продукта» с мясцем в наряде - особый разговор. «Спец» по жарке картофана Валерчик Семикрас - «комод» (командир отделения) наш из войск, закалка у него спецназовская - доучилищная. Мы, вчерашние шпаки-школьники, довольные до безобразия от его таких излишеств, слюну заранее по «робе» пускаем. А если еще и при хорошем стечении обстоятельств, да под водовку... В этом деле главное не сам факт «преступления», а факт не «залететь»... Естественно, с каждым семестром «мастерство» курсантское росло, как и наши знания...

Была такая должность почетная в наряде - «парашютист», ничего общего не имеющая с «легендарным» родом войск, акромя как на четвертый этаж «влетать», естественно пешком, а потом «оттудова сигать»..., но как?! С полным бачком отходов после приема пищи, в простонародье «парашей»..., а посему и курсантиков этих, количеством в две штуки, аналогом и прозвали - «парашютистами».

Бог послал мне в течение второго и третьего курса напарничка, а, может, это я ему богом был ниспослан, Глебушку Юрченко... тот ещё фрукт - это сейчас он Героем России ходит, а в те времена...

Рота наша курсантская была внештатной ротой почетного караула в гарнизоне, все подобраны... по ранжиру - по весу, по росту, по жиру (про жир, конечно, загнул).

Глебушка был по росту первым в РПК. Мне в том строю выпала роль тринадцатого... Разницу улавливаете? Нет, не в счете. В росте?

Поэтому, представьте себе, мы одновременно нагибаемся за наполненным до краев бачком с помоями. И на счет «раз, два, три» выпрямляемся, поднимая эти баки, будь они неладны... На чьей стороне уклон? А..? Вот то-то и оно... А потом по ступенькам вниз - четыре этажа, как фигуристы.., скользя по залитым жиром и всяческой «несъедобной» жидкостью ступенькам. Падали, конечно - вначале, по неопытности. Вот где понятие «связка» появляется. Сначала вдвоём по ступенькам - бух-бух-бух, «выскальзывали» из задних дверей столовой, А за нами бак этот «чертов» - дзинь-дзинь-дзинь. Хорошо, если не по маковке звезданёт, пролетая над головой...

«Быстро сказка сказывается...» - но два раза в неделю подъезжала цистерна к задней части столовой, для загрузки всех этих «вкусностей», которые не доедали курсантики. И вот эти «объедки» вывозились в учебный центр для хрюшек-свинюшек наших училищных. А они «Фунтики», эти сволочи, чувствовали, что объедаются не чем-нибудь, а с барского стола будущей элиты армии - офицерским корпусом именуемым... И каждому приезду эти «изнеженные» твари были несказанно рады... И всегда почему-то выходило так, что нам с Глебушкой приходилось «укомплектовывать» ЦАшку (цистерну автомобильную) эту клятую.

Вечером, перед сдачей наряда привели себя в порядок, убрали рабочие места, «инстрУмент», предвкушая отдых после наряда. И тут как «с неба об Землю и прямо в бой» Валерчик Семикрас - с его «десантическо-спецуровским» прошлым...

- «ПарашЮтисты» - сёдня на ужин картошка с тушенкой...

Вот те раз! После тушенки столько баночек солидольно-железных надо выносить...

Наряд ещё не сдан - куда деваться. Вечером на «Вулкан» (мусоросборник училищный) переться - себя не уважать: крысы, мусор со всего училища...ветруган, темно и стрёмно!

Хичкоком ещё непуганные приходим к выводу, что нечего делать нам на «задворках» училища. И ссыпали эти банки солидольные в количестве аж «тыщи» штук в цистерну. Сверху «парашей полирнули». Гайки на крышке люка закрутили. Водичкой со шланга подтеки смыли и убыли отдыхать в казарму, с «чуйством» выполненного долга.

...На кафедре «Тактики» роте нашей полковник Блохин читает лекцию: «...в ВС СССР начали формироваться новые войска... Учитывая опыт вьетнамских и корейских событий, инцидентов в Египте и на Ближнем Востоке страны «вероятного противника», создали воздушно-штурмовые части и подразделения...тра-ля-ля, тра-ля-ля, ...для отбора в эти части личный состав проходит через множество испытаний и проверок, обязан обладать выносливостью, смелостью, решительностью для достижения целей - изворотливостью, дерзостью, если хотите даже наглостью и, наконец, самым ,что ни на есть, неприкрытым хамством... В пределах Закона - естественно».

Грудь начинает распирать от будущей возможности попасть в «элиту»...

Распахиваясь в обе стороны, двери аудитории пропускают все тыловое начальство училища...

Немая сцена: «Вот те раз! Вы чё тут дяди , забыли? У нас - тактика...»

Начпрод училища к преподавателю и на ушко нашёптывает:

- Разрешите на десять минут наряд по столовой позавчерашний...

На первый-второй рассчитайсь! Выводят нас с Глебушкой и под белы рученьки, прямой дорожкой, к зампотылу училища полковнику Винарскому...

Роскошный кабинет. Глазеем с Глебой по сторонам, раззявив варежки. Красные ковровые дорожки. На стенах картины: Ленин, Брежнев, Фрунзе, Куркоткин и ещё какие-то «темные» личности... Как-то и «хозяина» кабинета не приметили...

- Моя фамилия полковник Винарский - отвлекает внимание, вернув в реальность, крик из-за огромного дубового стола, покрытого зелёным сукном - Намотайте себе это на усы, дятлы! Ааа, вы без усов - мотайте тогда на уши! Вырастут усы - перемотаете! Расскажите «дорогуши», как вы до такой жизни докатились. Вы знаете, что наше государство за подрыв боевой готовности делает и за пособничество оголтелым проискам империализма? А?

- Да-а , мы, то есть они...- заблеяли вдвоем скромненько в унисон, ещё не зная «где собака зарыта».

- Молчать! Или я сейчас начну зверствовать! Моя голова не дом терпимости!

Глаза наши от непонимания происходящего момента начинают вылазить из орбит. Мы начинаем со всей пролетарской ненавистью сверлить взором китель зампотыла, готовые на все самые что ни на есть серьезные «тяготы и лишения». Из обрывков его несвязных слов составляем картину нашего «преступления».

«Наша» цистерна совершив марш из стольного града Киева - столицы всех городов русских, в учебный центр Старое, благополучно достигла свинарника, расположенного в глухом ельнике за спортгородком и палатками суворовского училища и замерла в ожидании клизмы или другими словами - «очищения».

«Советская военная угроза» в лице свинаря-срочника, открыв вентиль на ЦАшке, ожидала широкой бурлящей и с ног сбивающей струи...Ан не тут-то было. Кап-кап и всё, и все корыта пусты...А «Фунтики» всем своим подлым и всепожирающим нутром еду чуют, и в один голос требуют: «Жрать давай! Хрена вы тут привезли?» Почесав «репу», тело ушло докладывать по команде, что цистерна полная, а струи из нее нет.

Создали комиссию: начпрод, начальник столовой и солдат тире матрос в впростонародье именуемый - «пастух-свинарь». Открутив «барашки», вскрыли верхний люк. А там как на параде, одна баночка к другой плечом к плечу прижалась, чувствуя локоть товарища, и не «выходять» они наружу, после шестидесятикилометрового «броска» - подустали малёхо. Да ещё и полные до краёв . Прям любо дорого смотреть. Ведь в армии как? Везде порядок должон быть... К чему это я? ...а, так вот.

Комиссия начала накрывать стол для «клиентуры». Сервировкой заниматься. Отковырнули от чрева ёмкости с десяток банок и поставили их перед немного возмущенными «подчиненными» тыловой службы... Те рыльца свои в банки, но вспомнив, что они не простые, а с намеком на интеллигентность, отказались искушать из-баночек из-за очень на них острых зазубрин... Видите-ли пятачки у них нежные...не влазят внутрь.

Почесав три репы и дивясь такой неприкрытой наглостью «своих» подчиненных, члены комиссии убыли звонить по команде в училище...

В казарме БОУПа (батальон обеспечения учебного процесса), подчиненный подполковника Бурыки - начальника всех солдат-срочников училища, ласково, с нанайским акцентом ответил в телефонную трубку:

- Днэвальный трюбка-тумбочка - СЛЮШАЕТ...

...

«Воспитательный процесс» продолжался третий час...

«Веские» аргументы и доводы об избалованности подчиненных хрюшек в расчет никто не брал. Да, до десантуры мы ещё не доросли. Наглость необходимо будет воспитывать ёще пару лет.

Приговор был строг и беспощаден... Ехать нам в учебный центр и самим кормить взбунтовавшееся тыловое «воинство»...

- Не надо на меня смотреть, как на истукана на памятнике, я не гипсовый идол, а ваш зампотыл...- последнее, что услышали мы в дверях его кабинета...

Лихо приставив «лопаты» к черепу и густо покраснев, убыли в парк боевых машин училища.

Недолго сказка сказывалась.

Подъезжая к учебному центру, плотно закрытые в тентованном автомобиле, ещё издалека поняли по недовольному визгу и хрюканью оглашающему близлежащие окрестности, что пощады нам не будет...

«Гвалт» стоял такой! Куда там пикирующим бомбардировщикам при заходе на боевой - смех один...

Первым я, спрыгнув на землю, выполнил уставную команду «К МАШИНЕ» и оглох, замерев от крика, раздавшегося из глубин кузова машины.

Это был, рёв воина перед смертельной схваткой, давший всем понять в округе, что в далёком прошлом мы все были обитателями саван.

- Ааааа! Ты только глянь, Санёёёк!

Да, это был - Глебушек. Уставившись на него, я рукой подобрал отвисшую челюсть и мило улыбнулся своему «другану-парашютисту».

Он был в состоянии восторга! Куда там Тарзану Киплинга, с его природными «позывными» в джунглях. Вокруг всё притихло и мы, и кто был поблизости, и «Фунтики» в загонах. Те, так сразу поняли, что если кто из них кукарекнет, тому мгновенно кранты.

Глеб зачаровано глядел на животных. Они так же глядели на него, и было непонятно, кто больше рад этой встрече с природой.

- Саня - это что - свиньи? Живые? Я же их только по телику видел! Умора!

- Глеба, кажись, это поросёнки, - выдавил из себя я.

Мое знакомство с этим видом живности в детстве заключалось лишь в разглядывании плакатов в классах приготовления пищи, где мой папа преподавал в 145 ВШП г. Эберсвальде (ГСВГ) военно-кулинарные дисциплины. Да ещё. Что такое огузок, окорок и голяшка знал по кинофильмам - «Гараж» и «Полосатый рейс».

Как более «продвинутому» на этой «скользкой» стезе, пришлось взять инициативу в свои руки. ТСЗ (тактико-строевое занятие) проводилось кратко и на достаточно неплохом методическом уровне в условиях реального времени. И как трактуют все учебные пособия - непосредственно на материальной части...

Думаете, во время моей пламенной лекции, обращенной к Глебу и к Фунтикам одновременно - о предназначении и устройстве сих пленительных тварей, хоть одно из них хрюкнуло. Нет, и ещё раз нет.

А после.

После - они заворожённо замерли и стали ждать пока мы с Глебушкой не достали все до одной баночки из цистерны, выстроив их поротно в колонну по шесть, потом по-батальонно.

На каждую «Хрюшу» вышло по пол взвода. Нашими стараниями их личные корыта наполнились под завязку.

Прием пищи хрюкающим составом закончился к обеду и был проведен согласно указаниям начпрода училища. Всё привезенные припасы были сметены до последней крошки. Добавки никто не просил. Может, стеснялись. Оставшаяся баночная жесть была сдана зампотеху БОУПа на цветной лом.

Конфликтующие стороны были взаимно вежливы и удовлетворены, а чуть позже, через считанные годы, «фигуранты» сего рассказа попали одни на свою «бойню», а другие на свою... Киевское ВОКУ имело лицензию на селекцию «пушечного» мяса по выпуску, к какой категории оно бы не относилось. Свинятина, телятина, поросятина, конина - под нож мясника на мясокомбинатах. Человетятина - под снаряды и пули, на возникающие войны и вооруженные конфликты.

На следующий день, довольные как слоны после мойки. Расплющив от радости свои физиономии на ширину японских прикладов, уже подмигивали друг-другу, выполняя третий комплекс утренней физической зарядки на шестнадцать счетов.

... Ха! Никто не знал нашего будущего. Да и мы сами ещё его не представляли...

***

Дописав эти строчки меня осенила мысль. Пронзила, так сказать, от маковки до пятки. Вот почему по нам с Глебушкой «элита» плакала!

Судьба - от неё не попрешь! Она, «злодейка», уготовила ему двенадцатую, а мне седьмую роты - в родной до гроба 56 десантно-штурмовой бригаде.

И распределение по войскам тут ни при чём.

Вот такие дела - господа!

Десантно-Штурмовые Войска - это приговор! Тут уж была - «наша» бойня и приговор на всю жизнь!